Изъятие церковных ценностей в Советском Союзе представляет собой систематическую кампанию, проводившуюся государственными органами в 1920-х годах. Основой для конфискаций послужил декрет ВЦИК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 года, который национализировал все церковное имущество. Храмы и монастыри переходили в пользование религиозных общин по договорам, но их ценности формально оставались собственностью государства.

Кампания по изъятию ценностей приобрела массовый характер в 1921-1922 годах на фоне голода в Поволжье. Декрет ВЦИК от 23 февраля 1922 года предписывал изъятие из церквей драгоценных предметов «для превращения их в хлеб и другие предметы первой необходимости». Особое внимание уделялось серебряным предметам церковного обихода: окладам икон, богослужебным сосудам, лампадам, кадилам.

Серебро составляло значительную часть изымаемых ценностей. По данным комиссии Помгола при ВЦИК, только с марта по май 1922 года было изъято около 33 пудов золота и 24 000 пудов серебра. География кампании охватывала всю территорию РСФСР: особенно интенсивно изъятия проводились в Москве, Петрограде, Смоленской, Тверской, Ярославской губерниях.

Операции по изъятию проводились специальными комиссиями, созданными при местных советах. В состав комиссий входили представители партийных органов, ЧК, финансовых ведомств. Процедура включала составление описей, оценку предметов, упаковку и отправку в государственные хранилища. Особую ценность представляли серебряные оклады икон XVI-XVIII веков, часто содержащие тонкую скань и эмалевые вставки.

Сопротивление верующих изъятию ценностей привело к многочисленным судебным процессам. Наиболее известен процесс над 54 представителями духовенства и мирян в Москве в апреле-мае 1922 года. Патриарх Тихон в послании от 28 февраля 1922 года осудил изъятие священных предметов, что стало основанием для его привлечения к судебной ответственности.

Судьба изъятого серебра была различной. Часть предметов поступила в Государственное хранилище ценностей (Гохран), созданное в 1920 году. Многие произведения церковного искусства передавались в музеи: так, в Оружейную палату Московского Кремля поступили серебряные панагии и оклады из ризницы Троице-Сергиевой лавры. Значительное количество серебра отправлялось на переплавку для чеканки монет и промышленных нужд.

В 1920-1930-е годы продолжилось планомерное изъятие церковного серебра в ходе закрытия храмов. Согласно отчетам Наркомфина, в 1930 году было сдано на переплавку 715 кг серебра из закрытых церквей Московской области. Особенно масштабные изъятия происходили в ходе антирелигиозной кампании 1937-1938 годов.

Современные исследования позволяют уточнить масштабы потерь церковного серебра. Историк Михаил Бабкин в работе «Священство и Царство» приводит данные о том, что только в 1922 году было изъято около 2500 серебряных риз с чудотворных икон. Искусствовед Лидия Ивченко в монографии «Русское церковное искусство XVIII - начала XX века» отмечает, что многие уникальные серебряные оклады сохранились лишь благодаря своевременной передаче в музейные собрания.

Архивные документы свидетельствуют о методичном характере кампании. В фондах Российского государственного архива социально-политической истории сохранились протоколы заседаний комиссий по изъятию церковных ценностей, где подробно описывается состав изымаемых серебряных предметов. Например, в отчете по изъятию ценностей из храма Христа Спасителя за апрель 1922 года перечислены 48 серебряных лампад общим весом более 40 кг.

Проблема реституции церковного серебра остается актуальной в постсоветский период. С 1990-х годов Русская православная церковь ведет работу по возвращению утраченных святынь. Однако многие серебряные предметы безвозвратно утрачены в результате переплавки, что подтверждается отчетами металлургических заводов 1920-1930-х годов.

Изучение истории церковного серебра в СССР продолжается. Современные исследователи, такие как Сергей Фирсов и Александр Мазырин, анализируют архивные документы, позволяющие восстановить полную картину изъятий. Их работы демонстрируют, что кампания по конфискации церковных ценностей была не только мерой по борьбе с голодом, но и составной частью государственной политики по ограничению влияния религиозных институтов.